Мнение: Уровень стажера – 2. Продолжение

(пиар-роман)

Продолжаем публикацию романа “Уровень стажера”. Первые главы – вчера здесь. Полностью будет публиковаться в моем Бусти, сейчас там уже – первые 8 глав. Кому невтерпеж – ссылка вот: https://boosty.to/sapojnik. Искать там по тэгу “уровень стажера”. Содержание – группа московских пиарщиков-авантюристов едет в Сибирь для участия там в больших всероссийских выборах. Пока продолжаем знакомиться с главными героями, действие идет в Москве. В произведении сильны автобиографические мотивы.

Глава 5. Писатель и его компаньонка принимают внезапное решение
А сейчас с восточной окраины Москвы, из тамошних однотипных 9-этажных «брежневок» перенесемся в самый Центр, на Тверскую улицу, в уютный писательский дом-«сталинку», где в этом 1999 году проживала довольно странная пара – бывший заслуженный поэт-песенник Советского Союза Афанасий Березкин, чья слава, впрочем, осталась уже давно позади, в замшелом советском прошлом – и его доверенная референтка Полина Скворцова, аспирантка-филолог из Питерского университета, не так давно, по ее словам, прервавшая свою стажировку в США и решившая помочь «известному и талантливому отечественному поэту-классику» (опять же по ее словам). Полина занимала не совсем обычную должность «референта с проживанием», поскольку своего жилья в Москве у нее не было. Афанасий Эдуардович пригласил к себе «референтку» в начале года и, если честно, был просто счастлив оттого, что она «милостиво» согласилась поселиться у него в просторной «писательской» квартире. После внезапной смерти жены несколько лет назад Афанасий так и не привык жить в одиночестве и был очень рад, что у него появилась молодая, умная, красивая и очень образованная питерская студентка. Его, пожалуй, пугало лишь одно – что такая эффектная напарница в какой-то момент начнет тяготиться своим двусмысленным положением и попросту съедет, оставив его в одиночестве, пустоте и отчаянии огромной пятикомнатной квартиры.
Впрочем, над их союзом «писателя-классика с молодым референтом» уже начали сгущаться тучи. И вот сейчас, в августе, во время завтрака, Полина окончательно вышла из себя и решила поставить вопрос ребром. Ей вдруг стало душно и невозможно жить в этой своей «шикарной клетке на Тверской». Надоело! Хватит! Полина так и заявила прямо утром, глядя на как всегда смешно суетящегося на кухне Афанасия Эдуардовича:
– Афанасий, нам надо с тобой серьезно поговорить.
– Да, что такое, Полиночка?! – ее товарищ сразу же смертельно испугался.
– Ты должен меня понять. Я уже тебе говорила, а ты меня не слышишь!
Полина в самом деле почти взвыла.

– Мне скучно!! У нас с тобой ничего не происходит! Я не для того вернулась в Москву из Америки, чтобы задыхаться здесь от тоски.
Афанасий в ужасе роняет ложку на пол и чуть не опрокинул чашку с чаем.
– Но мы же с тобой так плодотворно работаем, Полина!
– А мне кажется, что мы уже давно вообще не работаем! – отрезала девушка. – Я когда пошла к тебе… на работу, мы о чем думали?! Ты хоть помнишь? Что ты мне говорил?! Что вместе будем составлять антологию твоих произведений и поэм. Так?!
– Да, – с фальшивой уверенностью заявляет седовласый собеседник. – Конечно.
– И что? Где наша антология? Ты уже забыл про нее! Новых песен ты уже 10 лет не пишешь, а по всем старым стихам уже вышла твоя полная Антология в Совписе!
– Да, наверно, – грустно подтвердил поэт.
– Вон она! – гневно кивнула Полина, указуя на книжную полку. – Она уже БЫЛА! А ты, получается, от меня скрыл, что делать-то уже нечего!
– Но это же не всё… – поспешил возразить Афанасий. – Антология – это вовсе не то, что мне нужно. Она – вообще не главное, девочка моя….
– Ладно. Пусть не главное, – покладисто согласилась Полина. – Ок. Потом, ты же собирался написать «Поэму об Октябре».
– Только не о том Октябре… – начал возражать Афанасий.
– Да-да, я помню, – сердито возразила Полина. – Это про Октябрь 1993 года. Актуальная вещь. Лебединая песня старого поэта. Новый взгляд на катастрофу России. Так? Ты ведь так мне говорил?
– Да, Полина! Это моя заветная мечта, – торопливо заговорил Афанасий. – С этой поэмой мы войдем в века! Только ты неточно воспроизвела название «Поэма о ПОСЛЕДНЕМ Октябре» – такое будет название!
– Да, это могло бы быть грандиозно! – подхватила Полина. – Только что в итоге? Ты написал буквально первые четыре строфы – и всё! С тех пор прошло полгода – больше ничего. Никакого прогресса! Я, знаешь, перестаю уже понимать – а зачем я здесь? Какая тебе от меня польза, Афанасий? Я тут живу, в твоей пятикомнатной роскошной квартирке – но зачем? В качестве кого? Я что, училась 5 лет в одном из лучших вузов страны, потом в Америке, чтобы стать – кем? Этой – компаньонкой? Ты стихи не пишешь, поэму забросил… хотел еще мемуары – это тоже похерено.
Собеседник решился прибегнуть, видимо, к главному и последнему аргументу – подошел и неловко попытался обнять свою подругу. Попытавшись заодно как бы невзначай запустить руку ей в лифчик.
– Полиночка, ну что ты в самом деле, такая напряженная… У нас всё будет… ну что ты…
Полина, однако, не была расположена к играм и решительно вырвалась.
– Фу! У меня ощущение, что я сижу тут как в склепе! Ничего не происходит. А ведь в стране все время что-то идет! Мы в самом центре Москвы! Новое тысячелетие уже скоро. А мы – в этой жуткой квартире с высоченными потолками, которые помнят еще, наверно, палачей Берии и твои воспоминания о праздничном концерте к 26 съезду КПСС, и где хор как будто все еще поет твою песню «Сталевары».
– Допивай чай, Полиночка. Ну что ты. Пряники очень вкусные… – беспомощно ответил поэт-песенник.
– Какой чай? Я здесь чокнусь! В американской деревне мне не было так тоскливо!

Полина, конечно, слегка переигрывала – но лишь совсем чуть-чуть. Со своим забавным «дедом» (как она его давно мысленно обозначала для себя) ей было в общем довольно уютно и даже интересно, тем более, что его попытки приставать к ней с «домогательствами» не сильно ее тяготили и были даже скорее приятны, тем более, что «дед» в случаях своих брачных игр всегда вел себя крайне церемонно и явно смущался. А в разговоре человек он был довольно остроумный и толковый, начитанный. Полина не была наделена особенно мощным темпераментом от природы, а уж слишком травматичный опыт пребывания в Америке никак ее не раскрепостил и не сделал большой поклонницей сексуальных игрищ.

Примерно первые полгода она вообще скорее отдыхала и как бы отогревалась душой. Однако теперь с каждым днем ей все больше хотелось общества, событий и приключений. И становилось все очевидней, что с Афанасием, застрявшим в каком-нибудь 1976-лохматом годе, каши не сваришь. Настала, видать, пора, уходить от него. В конце концов, неужто ей, с отличным образованием и свободным английским, не найти себе чего-то более веселого и захватывающего? Неужели так и придется киснуть в центре Москвы вместе с дедом-раритетом?
– Афанасий, пойми. Мне нужно что-то более живое. Живая жизнь! Я хочу чувствовать пульс этой страны! Бороться, пусть даже рисковать! Понимаешь? Уже меньше полгода – и новое тысячелетие! Не хочу оставаться в прошлом!
Ее «дед-раритет», казалось, даже обиделся.
– А со мной ты, значит, в прошлом?! У меня тут ничего не происходит? Вот ты, значит, как обо мне думаешь!
Полине стало жалко Афанасия.
– Ну, заяц… Не стони. Я же знаю, что ты прекрасный поэт. Любимец народа. Помнишь, как твоих «Сталеваров» пел целый зал… этих… депутатов Съезда? Весь Колонный зал? Это же было круто! Просто да – это ведь уже в прошлом. И страны той нет, и тех людей… Нам с тобой – только мемуары теперь писать, а что делать.

Поэт-песенник вдруг почувствовал себя крайне уязвленным. Любимая девушка вот так прямо и откровенно ставит на нем крест. Он взревел на всю кухню.
– А я значит кто? Я – ни с чем пирожок? У меня – всё в прошлом?? Так ты про меня думаешь?! Мне можно только какие-то дурацкие антологии составлять??
– Ты чего разбушевался, Афанасий? – обеспокоенно спросила Полина. За весь прошедший год она еще ни разу не видела своего «компаньона» таким взбешенным. Она вдруг обратила внимание, что «дедок»-то, хоть и малость располнел, но пока что вполне сохраняет плотную мужскую фигуру, и на немощного старика совсем не похож. И взгляд такой… суровый. На секунду она даже залюбовалась.
– Я? Я не разбушевался. Я только тебе скажу, что у меня планы – совсем другие. Ты, видимо, думаешь, что я тут на Тверской и родился. С золотой ложкой в зубах! Так вот, красавица – фиг ты угадала! Я – сибиряк! И я не собираюсь тут помирать на печке, калякая какие-то мемуары. Я пойду… вот как раз как ты сказала – в депутаты!

– Куда? Точнее – в кого?? – опешила компаньонка. – В… депутаты? Но… как?! Тебя же никто не пустит!
– Ерунда! – Афанасий пребывал в крайнем возбуждении. – Знаешь, это раньше было – в проклятом совке. А теперь, я слышал по телевизору – пускают всех! Надо просто прийти и зарегистрироваться! Подаешь заяву на выборы, тебя вписывают в этот… бюллетень, и всё. Если народ за тебя проголосует – всё, ты депутат.
– По-моему, вы сошли с ума, Афанасий Эдуардович, – от удивления Полина вернулась к обращению на «вы». – Какие вам выборы, где? Кто за вас будет голосовать?
– Не дрейфь, Полина! – радостно ответил тот. – Найдутся люди – помогут. Есть такие люди – пиарщики. Они всё и организуют. А людей найдем там, где еще настоящие люди остались. В Сибирь поедем, на мою малую Родину. Неужто за меня не проголосуют? Известного поэта?! Не может такого быть!

Ситуация изменилась как-то уж слишком стремительно. Полина только собралась объявить деду, что она уходит от него искать настоящую интересную работу, готовилась утешать его, вытирать слезы, сопли, заодно попробовать вытрясти из него хоть немного приличное выходное пособие, чтобы не остаться без гроша в кармане посреди негостеприимной Москвы – как тут вдруг возникла совсем другая перспектива. Хотя и абсолютно неясная, конечно. Что это у деда – блажь? Бес в ребро?
Афанасий тем временем хитро прищурился.
– Кстати, Полина – ты ведь, если не ошибаюсь, числишься у меня референтом? То бишь – личной помощницей?
– Ну да, – неуверенно подтвердила Полина.
– Так что же? Ты берешься?
– За что?
– Быть моей личной помощницей. На выборах.
– Где?
– На моих выборах! Тут ведь, как я понимаю, масса всяких хлопот и забот. Одних бумажек придется заготовить гору.
– Это нормально.
– Для начала – надо будет найти тех самых пиарщиков – тех, кто в этом деле что-то соображает.
– И… что потом? – Полина все еще медленно соображала.
– А потом – в Сибирь! В Нефтегорск!! На мою родину, Полинка!
Афанасий хлопнул в азарте в ладоши.

–
Глава пятая. Духовное прошлое Полины в Америке
В начале 1999 года аспирантка ЛГУ Полина Скворцова вернулась из США в Россию, хотя еще три года назад она улетала в Штаты с самыми радужными надеждами на новую жизнь и новое счастье. Обратно она прилетела, ощущая себя кем-то вроде изрядно ощипанного воробья, вырвавшегося почти чудом из крайне опасного путешествия, жаждущей срочно зализать раны и хоть немного прийти в себя.

Полина, конечно, не искала легких путей. Понимая, что так просто перебраться за океан, не имея ни денег, ни тем более друзей или тем более спонсоров, готовых сделать ей приглашение и поддержать в первое время, она смело решилась пойти по «духовной линии» – нашла некий сайт, описывающий «религиозную организацию «Открой свою душу!» с непонятным адресом в штате Айова, который в самых расплывчатых терминах описывал, как молодежь из самых разных стран собирется вместе в уединенном лагере, чтобы пройти «путем самосовершенствования вместе с Христом». Надо было, словом, послать заявку для участия в этом лагере с чистейшей экологией и понимающими преподавателями, готовыми провести «по тропе Христа» всех своих питомцев. В качестве бонуса предлагалось также обучение английскому и важнейшие духовные практики. Был обозначен и взнос – 1200 долларов.

Столько денег Полина могла наскрести, и, не слушая разных скептиков из числа своих подруг и родителей, рванула в Америку, считая, что главное тут – перебраться через океан, а дальше уже все станет легче.

Впрочем, все скептики оказались правы, и даже более чем. Лагерь оказался какой-то жуткой дырой в некой американской деревне, с почти казарменными порядками, а «питомцев» держали почти взаперти в этих маленьких домиках с поистине спартанскими условиями существования. Впрочем, особенно бежать было некуда, так как ближайший городок оттуда был поистине дыра дырой. Единственное, чего оказалось в изобилии – это молитв и «духовного пути», которым занимались все «питомцы» в изобилии под командой тамошних «преподавателей», больше похожих своим суровым видом на американских сержантов.

Впрочем, поначалу Полина чувствовала себя прекрасно: ей нравились и это уединенное место, и суровость распорядка, и более всего – постоянные песнопения, которые она довольно быстро выучила наизусть. Правда, собственно «курсов языка» почти не было, но Полина как раз из-за этого особо не страдала, так как успела выучить английский еще в Питере.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ – завтра. Еще 6 глав сразу – в https://boosty.to/sapojnik, по тэгу “уровень стажера”.

Источник: Размышления вольного социолога