Мнение: Тайна залоговых аукционов

Венский конгресс, 1815

Часть Вторая. Управляющие процессом. Qui prodest

Когда рассказывают о приватизации (например, в знаменитых книгах Коха и Чубайса), уделяют много внимания техническим деталям, личным озарениям и стратегическим задумкам, но всегда очень невнятно – про то, кто ж собственно «рулил» процессом. В лучшем случае – речь о руководстве, но – собственной страны. Реформаторы обычно усиленно делают вид, что всё, что они делали – они делали сами и по своим гениальным планам.

Хотя это очевидно не может быть так. Оно ведь совершенно ясно уже из той исходной диспозиции, какую мы набросали в Первой части: приватизация делается не из благих побуждений и не из исследовательского азарта – она делается в результате краха самой социалистической модели хозяйства. Главная мотивация к приватизации – то, что «на руках» у правительства «реформаторов» лежит страна-банкрот, в которой иссякли средства. Бюрократы принимают противоестественное для себя решение – сбрасывать с баланса государства промышленную собственность, прежде всего потому, что осознают: они не могут с ней управляться. Нет ресурса, он «кончился».

Что самое страшное в этой ситуации для поклонников учения Ленина-Сталина – что ведь социалистическое государство советского типа реально сжирает, вбирает в себя ВСЁ. Тотальность госсобственности – основа основ. Попросту говоря, в «государстве рабочих и крестьян» нет никакого «запасного контура». Оно ж как бы и считалось еще «отцами-основателями» одним из основных «преимуществ социализма/коммунизма» – невиданная концентрация труда и капитала. Собственность не разбита между миллионом разных собственников – она вся собрана «в единый кулак» (предполагалось, что рабоче-крестьянский, с интеллигентской прослойкой между пальцев; на деле вышло немного иначе). Именно поэтому не только Маркс-Энгельс, но и многие мыслители «с другой стороны» (например, Станислав Лем), сочувствующие «загнивающему Западу», размышляя о «противостоянии двух систем», заранее поднимали вверх руки и признавали: за счет сверхконцентрации ресурсов в одних руках, действуя по единому плану, страны соцлагеря непременно победят разрозненный мир чистогана, в котором всегда раздрай, каждый дует в свою дуду и нет ни складу, ни ладу.

Но ситуация начала 90-х показала и неожиданное слабое место социалистического советского «единства»: оказалось, что при всей этой мощи Госплана, КГБ и Госснаба, пронизывающих общество сверху донизу, всё это рушится тоже сразу – когда иссякает ресурс. Причем, когда он иссякает, взять его уже негде – по крайней мере, изнутри. Ведь «внутри» всё уже задействовано изначально, это же ТОТАЛЬНАЯ система.

Это видно уже из приведенного нами перечня способов приватизации: если отбросить «политику», то единственный реальный ресурс, который приватизация пытается привлечь – внешний. «Иностранные инвесторы».

Если сказать совсем грубо: соцстраны в момент краха подобны несчастному банкроту, который враз лишился всех своих денег, сбережений – и вынужден распродавать имущество. Имущество у банкрота, как правило, всякий хлам – но и среди хлама, если порыться, всегда могут найтись весьма любопытные и даже ценные вещицы. Банкрот при этом еще и отягощен весьма многочисленным и бестолковым семейством (населением). Которое надо кормить (иначе оно взвоет с голоду). И поэтому особо торговаться и что-то выгадывать банкроту не с руки.

Посмотрим на ситуацию с внешней стороны (а то мы – в немного нарциссическом духе) слишком злоупотребляли размышлениями с позиции «реформаторов». Поглядим со стороны внешних инвесторов. Является ли для них рухнувшая соцстрана, осознавшая свои ошибки и начавшая приватизацию, интересным объектом? Если инвестор со сколь-нибудь авантюрной жилкой – безусловно, да. Нет сомнений, что у «социалистов» найти что-то экстра-класса едва ли удастся (социалисты, как известно, обладают сказочной способностью всё портить); но есть вещи и природные явления (например, полезные ископаемые), которые даже при старании испортить не так-то просто.

При этом мы еще отдаем себе отчет (особенно имея в виду рассматриваемое время – рубеж 80х и 90х): искомые «внешние инвесторы» – это представители прежде всего западных стран: ловкие, умные, техничные и циничные. И перед «реформаторами» у них важнейшее преимущество – у них есть ДЕНЬГИ. А за ними – не разваленные (как у «реформаторов»), а вполне себе рабочие, находящиеся на пике формы страны победившего Запада. Китай в расчет не берем – никакого Китая в начале 90-х на арене еще нет.

Вопрос: по чьему сценарию и в чьих интересах будет проходить приватизация в соцстранах: «реформаторов» или «инвесторов»? Чьи планы важнее – Чубайса и Коха? Или, может, Ельцина? И возможна ли вообще была в таких условиях приватизация в неких «национальных интересах»?

Скажем, со странами Восточной Европы всё завершилось вполне предсказуемо – Восточная Европа оказалась попросту поглощена Западной, а польские, румынские и прочие предприятия исчезли, став филиалами западноевропейских концернов. Что, впрочем, вполне компенсируется для них вхождением в зону евро и высокотехнологичными рабочими местами.

С Россией всё, как обычно, вышло посложнее. Возможно, тут подойдет такой образ: Россия после краха социализма оказалась примерно в положении постнаполеоновской Франции перед Венским конгрессом в 1815 году, когда, как писал Тарле, дипломат Талейран, представлявший разгромленную Францию, «оказался в наихудшем положении, в каком мог бы оказаться дипломат: должен был вести переговоры, не имея за плечами никакой реальной военной силы».

Россия после 1991 года была в определенном смысле почти так же беззащитна: военная сила в виде пресловутой «ядерной триады» у нее еще была – но у нее совсем не было денег. «Зато» над ней висели многомиллиардные советские долги. По идее, страну в таком плачевном положении могли раздирать как угодно – но Россию могло и спасти то же, что помогло и Франции в 1815 году: слишком большое количество хищников, слетевшихся на сладкую поживу. Талейран в Вене выиграл, искусно столкнув между собой интересы победителей – Российской империи, Австро-Венгрии и Британии: ведь каждый хищник не только хотел урвать себе побольше, но и ревниво следил, чтобы «союзник» не урвал еще больше и не усилился бы чрезмерно. В итоге они так меж собой переругались, что, не желая отдавать друг другу ни пяди – фактически оставили Францию при своих.

У России тоже был шанс завершить приватизацию каким-то таким образом – отдав по минимуму, несмотря на вдребезги проигранную Холодную войну. Вопрос только – кто были в этот раз «державы-победители», плотоядно и уже по-хозяйски прикидывавшие, что они возьмут себе из обширного «советского наследства», предвкушая богатую поживу?

Достаточно забавная, кстати, была картина: две категории «выигравших от советского краха» с детской радостью надеялись хорошо поживиться от будущей приватизации: это, с одной стороны, матерые представители ведущих корпораций мира (в основном из США и Западной Европы) – и, с другой стороны, наивные российские пролетарии, также ожидавшие на полном серьезе, что им сейчас при раздаче обломков советского «хозяйственного механизма» выдадут по две Волги на каждого, а то и, бери выше, КВАРТИРЫ!! А как иначе? Ведь Россия – это ж самая богатая страна мира?!

Квартиры, кстати, российским пролетариям действительно обломились – правда, они восприняли как должное и ничуть за это не благодарны. А вот что досталось «буржуям», и как…
Об этом – в следующей части.

Источник: Размышления вольного социолога