Вселенская боль России: песни группы “Йорш” как лекарство

Выступление этой команды однозначно не вставят в
“Голубой огонек”, потому что ее музыка о грубоватой и честной правде,
в отличие от шелухи столичного шоу-бизнеса. Из дворовой “мамы
анархии” группа “Йорш” выросла в зеркало социальной
действительности, в котором годами отражается нечто из ряда вон выходящее.

На концертах по всей стране ребята собирают разношерстную
публику, пронзая музыкой на разрыв без всякой показухи. Они прекрасно
справляются без костюмов в перьях, эпатажа и фонограммы, не изменяя себе и
своим идеалам.

Они мастерски напоминают и условному быдло-гопнику, и
редкостному интеллигенту про “черно-серый пейзаж из КПП и берез”. В
песнях группы “Йорш” — разрушенные дороги, нарисованные больницы, жизнь
в долгах до гробовой доски и старость с протянутой рукой.

Вещая о том, почему “рубль падает в промежность”, музыканты
жирно намекают, что люди сами виноваты в своих бедах. Мол, если в подъезде
“пахнет ссано”, значит, явно не за границей постарались. Да и великие
мечты не сами разбились — вы их сами променяли на призрачное счастье — “внесенный платеж по кредиту, свободное место в метро, сериал про ментов и
бандитов, и крестики в “Русском Лото”.

Порой крепкое словцо даже в лиричной песне о главном режет
наживую, но иначе нельзя. Творчество группы “Йорш” — это вселенская боль России, которая сидит у каждого в потаенном уголке сердечка и до крови рвется
наружу.

“С экранов телезрителям расскажут основательно,

Кого в этом году нам дружно стоит презирать…

Покроем ярким золотом мы купол Капитолия,

А детям больным раком будем эсэмэски слать.

Посадим за репосты мы врагов народа проклятых,

Стране нужны покорные, бояться и дрожать”,

— гласят строки скандальной композиции
“Сверхдержава”.

Четыре простых дерзких парня из группы “Йорш” кричат о том,
что равнодушие — это соучастие, а мир не построить на скорби и боли. Их
творчество — это лекарство от невежества, которое пока не всем суждено принять.
Точно так же, как не всем суждено понять, что пришло время перемен.