Мнение: Нигде не нужна – ни здесь, ни там (с)

Александр Гаррос

Детская писательница Аня Старобинец, автор популярных не только в России “Зверских детективов”, написала в запрещенном Фейсбуке прощальное письмо. Кто не знает – муж Анны Александр Гаррос умер 5 лет назад от рака, Анна – мать-одиночка с двумя детьми, 5 и 15 лет.

“«Да кому ты нужна! – говорят пожилые родственники. – Живи себе спокойно в России. Просто помалкивай». Они, конечно, имеют в виду другое – что, если я засуну себе в рот условную тряпку, мне ничего не грозит – но в их словах есть настоящая правда. Я больше не нужна. Нигде не нужна. Ни «здесь», ни «там». Я «здесь» не нужна, потому что называю войну войной. Потому что утверждаю, что на Украине живут не фашисты, а мирные люди. Которых бомбит моя родина, управляемая свихнувшимся психопатом. Я «там» не нужна, потому что на мне теперь печать Каина. Который каждый день убивает своего брата. Ведь я из России.
Что я могу сделать? Остаться в России, выходить каждый день на улицу с теми, кто смелый. Получать удары по голове и по почкам. Сесть в тюрьму на срок от трех лет и до двадцати. Нет, вряд ли, конечно, двадцать. Скорее три. А поначалу так и вовсе недельки две. Нет, это я не могу. Мне страшно оставить детей. Кроме меня, у них нет никого вообще.
Что я могу? Остаться в России и замолчать. Стать соучастником. Нет, этого не могу тоже.
Что я могу? Уехать в никуда и всё потерять. Кроме остатков самоуважения и детей. Вот это мой вариант. Я выбрала его – и уехала.
Сначала на Шри-Ланку. Поездка была организована и оплачена еще в счастливые довоенные времена: я хотела посмотреть на обитателей джунглей, потому что джунгли планировала сделать местом действия следующего «Зверского детектива». Кокосы, обезьяны, слоны, жара – как будто у меня грипп, и я брежу. Ланкийские джунгли – символ моей бездомности. Вот слон – а у меня больше нет дома. Вот пальма – а я отказалась от любимой квартиры в Хамовниках. Вот обезьяны – а там друзья пакуют мою жизнь по коробкам. Вот змеи – а у меня денег максимум на три месяца. Вот спелые кокосы – а я рассталась с родителями и друзьями. Вот месяц, опрокинутый на спину – а я не знаю, как дальше жить.

Анна Старобинец

Отсюда мы двинемся в Грузию. Потом, может быть, в Черногорию. Дальше – туман. Такой же густой, как в шесть утра над озером в джунглях.
Таков мой выбор. Молчание – самое страшное для меня. Неплохо складывать слова на русском языке – это всё, что я умею. Всё, что у меня есть. Я буду утешать себя тем, что это можно делать издалека. Возможно, так я буду полезней для свержения режима, чем в тюрьме или с заткнутым ртом. Возможно, дети, которые читают «Зверские детективы», что-то сделают, когда вырастут. Раз я не смогла. Раз мы не смогли.
Этим текстом я сжигаю мосты. Моё сочувствие Украине. Мое уважение к тем, кто остался, чтобы бороться.

У меня был край родной,
Прекрасен он!
Там ель качалась надо мной,
Но то был сон.
Семья друзей жива была,
Со всех сторон
Звучали мне любви слова,
Но то был сон” (АННА СТАРОБИНЕЦ)

То, что написала Анна – что она оказалась не нужна “ни здесь ни там”, поскольку происходящее в РФ она не приемлет, а на Западе она теперь “токсична” из-за национального происхождения – огромная проблема целого поколения творческих людей современной России. Это новое “поколение дворников и сторожей” – только в еще более экстремальной форме. “Расформированное поколение”, как оно было обозначено еще Вознесенским в “Юноне и Авось”.

Боюсь, в ближайшем будущем это всё будет чревато массовыми психологическими срывами, вплоть до самоубийств.

Источник: Размышления вольного социолога