«Хочу морду набить одному человеку»

Господа разоблачители явно поспешили списывать в тираж Аллу Борисовну Пугачеву.

Кажется, Пугачевой повезло, хотя и не сразу. Поначалу ее возвращение на родину вызвало гневную отповедь возбужденной общественности. Активистка Мария Арбатова настроена решительно. «На хрен нам такая Примадонна? — молвила она, кокетливым жестом поправляя кудри. — Уже другие подросли». Пока пытались разобраться, это лично Арбатова подросла или еще кто-то, во мраке забрезжил свет.

Депутат Госдумы Милонов озвучил план спасения Аллы Борисовны. Он настоятельно советует певице развестись с Галкиным, что автоматически гарантирует ей прощение. Очистительные публичные практики — эмблема новой реальности. Но история с Пугачевой выламывается даже из этого сурового канона, демонстрируя масштаб моральной катастрофы.

Путь от героя до изгоя сегодня короче воробьиного клюва.

Перемещения Примадонны в пространстве обрамлены высокими образцами наскальной живописи. В роли пещеры — «Останкино». На фасаде телецентра с помощью видеопроекции гигантскими буквами сверкают матерные надписи в адрес певицы. В переводе на русский их смысл примерно таков: Алла, хорошо, что ты убежала, ты давно нас всех забодала (ода на отъезд); Алла, где мужа потеряла? (ода на возвращение). Место действия выбрано идеально.

Если за Гомера сражались семь городов, то за Пугачеву — все останкинские многочисленные каналы. Ее участие, пусть даже мимолетное, в любой программе означало подлинный успех.

А сегодня она — почти физическое воплощение пресловутого переобувания в воздухе тех, кто пел ей дифирамбы последние лет пятьдесят. Нецензурная брань в адрес еще недавно первой и единственной на стенах телевизионного храма словно парит в горних высях.

* * *

Новая эпоха стремительно формирует свой язык. Один из самых выразительных неологизмов — турбопатриот. Речь идет об агрессивном патриотизме, перетекающем в абсурд. Любое смутное время в нашем отечестве, щедром на смутные времена, сопровождалось подъемом патриотических настроений. Музыка русской души в периоды слома — громкая, грозная, набатная. Но никогда прежде даже самые видные ура-патриоты даже в самые горячие времена вроде Первой мировой или кануна революции не позволяли себе нынешнего градуса агрессии. Уж на что была остра на язык (ее называли «сатанессой») Зинаида Гиппиус, но и та, разорвав отношения с Блоком после «Двенадцати», не позволила себе выйти из берегов. Встретившись с поэтом в трамвае, она молвила: лично вам я руку подам. Но только лично. Общественно — «между нами взорваны мосты».

Сегодня, когда все мосты тоже взорваны, личное переплелось с общественным до степени неотличимости.

Со скоростью опары взошла новая порода людей — спецназ по обнаружению врагов народа.

Порода относительно новая, а люди бывалые — циничные, с гибким позвоночником, сервильные, легко принимающие форму любой власти. Им кажется, что их личное всегда совпадает с общественным, такие уж они счастливчики, но иногда они ошибаются.

Нижеследующий поучительный рассказ — о Тигране Кеосаяне. Он теперь один из главных чистильщиков. Твердо знает, кого, как и зачем следует прорабатывать. В сентябре под прицелом оказалась Пугачева. Репертуар Кеосаяна на редкость устойчив, как и амплуа разоблачителя. Он вещает от имени тех, кто в окопах. Былые заслуги, в этом месте его голос обычно крепнет, в счет не идут. Отдельная вставная новелла — ножки Примадонны, которыми она по возвращении открыла дверцы своего «Роллс-Ройса». Впрочем,

как и Милонов, Кеосаян оставляет Пугачевой шанс спасения — поехать в составе бригады на фронт и просить прощения у солдат.

С этой пластинкой он побывал на нескольких передачах, пока не добрался до Евгения Попова, который один, без Скабеевой, отбывал свои «60 минут». Режиссер-пропагандист выдал привычный текст (окопы, ножки, молчаливые предатели), но чуть видоизменил финал: ребята, наденьте гимнастерки и станьте рядом с солдатами и офицерами.

Я напряглась, пытаясь разглядеть гимнастерку самого Кеосаяна. Не получилось. Посмотрела внимательно на мрачного Попова. Показалось, что он подумал о том же. Ответ его был резким: «Я глубоко уважаю Аллу Борисовну. Ее нельзя судить за то, что она ногой открывает дверцу «Роллс-Ройса». Нет такого закона». Кульминация превзошла все ожидания. Записной смельчак Кеосаян втянул голову в плечи, сильно уменьшился в размере и замолчал. Браво, Попов. По нынешним временам — отважный поступок.

* * *

Сквозь словесный шлак, сквозь бессмысленное вранье, сквозь животную злобу к тем, кто не «свои» и не «наши», прорастает мощный сюжет. Мыши, атакующие гору, забыли в своем разоблачительном раже, кто такая Алла Борисовна.

Певице, плоть от плоти семидесятых, удалось невозможное: оторваться от исторического контекста и стать отдельным культурным — вневременным — феноменом.

Только ее в нашем отечестве еще совсем недавно именовали так, как Красную армию времен Гражданской войны — «легендарная» и «непобедимая». Ей также не было (и нет) равных в более актуальном сегодня даре — тонкости игры. Любое явление Примадонны народу, начиная с «Рождественских встреч», — целая система знаков, кодов, шифров. Она не случайно все делает сама, от освещения до монтажа. Так что лейтмотив ее песни «Я все расставлю на свои места» отнюдь не случаен. Полагаю, что она и теперь, если захочет, может многое расставить по своим местам.

ПРОДОЛЖЕНИЕ

—

Источник: Новая газета