«Чикагский Вестник» №7. Маркс плюс неоконы равно марксоны.

«Чикагский Вестник» №7

Дмитрий Якубов:

– Добрый день, добрый день, дорогие друзья! В эфире «Чикагский Вестник» и я, ваш любимый ведущий, – Дмитрий Якубов. Как всегда, помогает мне вести передачу Станислав Вольховский – известный чикагский политолог. В прошлый раз мы затронули интереснейшую тему: неоконы и Маркс. Вдогонку к прошедшей передаче я хочу предложить вам интересный термин. Маркс плюс неоконы равно марксоны. Марксонская ложа рулит. А еще можно в марксонах измерять степень левизны того или иного политика. Сегодня мы продолжим тему неоконов, но немного в новом ключе. Сегодня мы поговорим о христианстве в США и о том, как неоконы успешно с этим христианством борются. Итак, Станислав, приветствую!

Станислав Вольховский:

– Приветствую. Очень рад, что мы сегодня снова поговорим на интересную тему. Марксон – это классно.

Дмитрий Якубов:

– Да, марксоны, марксоны и ещё раз марксоны. Итак, американская церковь, американское христианство, которое очень много помогло Соединённым Штатам в своё время. Христиане сюда первые приехали, они построили эту страну, её основали. С помощью христиан когда-то была основана и республиканская партия. С помощью христиан когда-то боролись с рабством. С помощью христиан Линкольн пришёл к власти и потеснил юг. Христиане очень помогли ему в этом деле. Они считали, особенно квакеры, их последователи шейкеры, что люди равны перед богом и никто не имеет права иметь рабов, потому что все равны. Христианство сыграло ключевую роль в развитии и становлении этой страны. Христиане даже подвинули в своё время масонов, которые полностью поддерживались демократами и рабовладельцами. Но это было давно, в первой половине XIX века. Затем христиане выступили единым фронтом на стороне Соединённых Штатов во времена «холодной войны». Естественно, в Советском Союзе – атеизм, а у нас – христианство. «In God We Trust» – такой слоган стал государственным девизом Соединённых Штатов в 1956 году. И подписал этот закон президент США Эйзенхауэр.

Но с тех пор многое изменилось. И в тот момент, когда погиб, или, точнее, был разделён Советский Союз, в этот момент христианство, судя по всему, стало больше не нужным, в его услугах больше не нуждались. И одновременно с распадом или с разделом СССР фундаментальные изменения начались и в самих Соединённых Штатах Америки. Христианство стало отодвигаться на второй план, появились новые движения, «левацкие» как правило. Они были более атеистичны и более критично настроены по отношению к христианству. Вот такая статистика немного печальная.

В столь далёком легендарном 90-ом году доля христиан в Соединённых Штатах составляла 85 процентов. Последнее статистическое исследование, проведенное на эту тему в 2019 году, показало, что сейчас христиан 65 процентов. За эти годы мы потеряли 20 процентов христиан, хотя до 90-го года количество христиан было практически постоянным и не менялось. Итак, Станислав, я бы хотел услышать твой комментарий по этому поводу и, может быть, ты ознакомишь нас и с какими-то новыми фактами.

Станислав Вольховский:

– Что можно сказать про американское христианство? Эта религия всегда являлась одним из столпов американского государства со времён его основания. Замечу, что это христианство было в основном протестантским в своём плане. Различные секты протестантского движения – были и кальвинисты, были и високопальные и так далее. Их было очень много. Каждый в Америке мог создать свою собственную христианскую церковь, назвать её как-нибудь. Например, здесь появились такие люди как мормоны, тоже очень неординарная вера. Хотя они тоже причисляют себя к христианам.

К католикам в Америке относились очень-очень подозрительно. В первую очередь потому, что подозревали, что их действиями руководит Ватикан и Папа Римский. И что они будут «Пятой колонной» и троянским конём в Америке. Поэтому против католиков, особенно, когда приехали в Америку ирландцы (а они в большинстве своём католики), была очень сильная дискриминация. Неудивительно, что католический президент появился в 60-ом году, это был Джон Кеннеди. Конечно, он плохо кончил, как известно. Думаю, не потому, что он католик. Хотя кто знает? Многие люди, которые ненавидели Кеннеди, ненавидели его, в том числе, и из-за католической веры. После этого католических президентов в Америке не было. Но вот, если эпическая сага американских выборов этого года закончится победой Байдена, то Байден же тоже считается католиком, хоть здесь и есть определённые нюансы.

Дмитрий Якубов:

– Это дело вкуса, особенно Кеннеди. Да, он исповедовал себя как католик. Тем не менее, его поведение, особенно по отношению к дамам, – это, конечно, далеко от традиционного христианства. Это была его какая-то уже импровизация.

Станислав Вольховский:

– Да. Политики и даже лидеры в религиозном аспекте не всегда соблюдали догматы своих религий. Да и многие Римские Папы в определённый период времени тоже не отличались верным и ревностным следованиям и предписаниям своей же веры.

Дмитрий Якубов:

– Причём один Папа сказал: «Я же не прошу вас делать то, что я делаю. Я прошу вас делать то, чему я вас учу». Вот так интересным образом он вышел из этой ситуации.

Станислав Вольховский:

– По-английски это звучит так: «Don`t do what I do, do what I say». Да?

Дмитрий Якубов:

– Да, именно так. Насчёт католиков ты абсолютно прав. Действительно, в своё время, в середине XIX века католики подвергались серьёзным дискриминациям. Даже тогда были основаны разные католические ордена, которые помогали католикам выживать в тех условиях. «Братья Колумба», так называемый ордер. Это филантропический ордер, где люди помогают друг другу покупать insurance для жизни. Сейчас этим никого не удивишь. Но в середине XIX века – это было критически важной вещью для католиков. Потому что они умирали, они не могли найти работу, жили в нищете. И тут появляется католик, я сейчас не помню его имени. Что же он сделал? Он организовал «иншуриунсную» компанию для католиков. И люди, католики, стали покупать эту страховку для жизни, и их ситуация жизненная во многом улучшилась у их семей.

Станислав Вольховский:

– Здесь трудно понять до конца связано ли это чисто с католической верой, которую исповедовали эти люди, либо это было связно с тем, что эту веру исповедовали в большинстве своём бедные эмигранты. Здесь речь идёт об ирландцах и итальянцах, которые приехали позже и тоже были очень ревностными католиками. Они тоже поначалу вызывали большое неудовольствие коренных американцев. На ирландцев и итальянцев рисовали жёсткие, расистские и злые карикатуры, их изображали в достаточно диком виде. Это у нас уже история.

Дмитрий Якубов:

– Причём католиков воспринимали, как конкурентов, как потенциальных претендентов на власть в США.

Станислав Вольховский:

– Ну да.

Дмитрий Якубов:

– Действительно, они были достаточно сильны. Несмотря на то, что их было не так много. Если посмотреть историю Иллинойса, то в первой столице Иллинойса, Kaskaskia, которая назвалась, интересное такое экзотическое название.

Станислав Вольховский:

– Как в сказке.

Дмитрий Якубов:

– Как в сказке, да, совершенно верно. Там было два центра силы. С одной стороны, – это масонский орден. Первый в Иллинойсе, вокруг которого и образовался этот штат. Первый губернатор наш был масоном, многие официальные лица были масонами. Другим центром силы были иезуиты, которые стояли от них неподалёку. Вот они, видимо, с тех пор друг друга и не взлюбили.

Станислав Вольховский:

– Как бы католические масоны.

Дмитрий Якубов:

– Они были в большей степени не католические масоны. То есть, они, конечно, были католические масоны, это отдельная история. Но дело в том, что они воспринимались, как конкуренты, как претенденты на ту власть, которую держали масоны. В результате им власть всё равно не досталась. Надо сказать, что тогда, в начале XIX века было много обсуждений. В частности, даже предлагалось на все государственные посты назначать баптистов, как это ни странно. Сейчас это может показаться странным, но тогда это была американская реальность. Затем, как я уже сказал, квакеры сыграли свою огромную роль в деле борьбы с Югом и в деле победы республиканской партии над демократами. За что их, видимо, очень сильно любили и поддерживали. Тем не менее, когда дело было сделано, в квакерах и в шейкерах необходимость отпала. Точно также, как сейчас, на наших глазах отпадает необходимость в целом христианской церкви. Видимо, после распада СССР. После того, как церковь всё свое дело сделала, всё, спасибо, до свидания.

Станислав Вольховский:

– Мавр сделал своё дело, мавр может уйти.

Дмитрий Якубов:

– Мавр сделал своё дело, мавр может уйти.

Станислав Вольховский:

– Да, в какой-то мере ты абсолютно прав. Потому что религиозный аспект он очень сильно использовался в «холодной войне». Причём использовался на всех фронтах, не только на фронте христианском, но и на фронте борьбы за советских евреев, и на фронте борьбы за умы советских мусульман. Хотя это наступило немного позднее. Это уже было ближе к нашему времени, но тоже эти программы велись.

Дмитрий Якубов:

– Да, кстати, тот орден католический называется «Рыцари Колумба»

Станислав Вольховский:

– «Knights of Columbus».

Дмитрий Якубов:

– Да, конечно, «Knights of Columbus», «Рыцари Колумба».

Станислав Вольховский:

– Теперь с Колумбом уже разобрались.

Дмитрий Якубов:

– Да, и с рыцарями разобрались, и с Колумбом разобрались, и с христианами постепенно разбираются.

Станислав Вольховский:

– Да, такая общеамериканская разборка, которая не приведёт ни к чему хорошему. То, что творится сегодня, заставило бы покраснеть от стыда или от злости любого старого американского президента. Будь то Линкольн, или Мак-Кинли. Или даже Кеннеди и Эйзенхауэра, республиканец и демократ, если взять представителей двух партий. Потому что настойчивое, назойливое уже проталкивание всяческих извращений, которые уже в любой религии считается грехом. Навязывание их через прессу, через всякие законы, которые обязывают все эти извращения холить, лелеять и нежно охранять. Это, конечно же, вызвало бы абсолютный шок у любого традиционного американского политика прошлого.

Дмитрий Якубов:

– Более того, уже не только через медиа и Голливуд идёт эта пропаганда. Но даже, к сожалению, через некоторые церкви. Таким образом, получается, что обложили кругом. Очень печальная судьба постигла и евангелическую церковь США, которая называлась епископальной церковью.

Станислав Вольховский:

– Кажется, она называлась англиканская церковь?

Дмитрий Якубов:

– Она сейчас называется англиканской. Дело в том, что у неё несколько названий. Если строго говорить о конфессии, то это англиканская церковь. Если говорить о том, как эта конфессия называется после разделения, то англиканская церковь, которая отделилась от англиканской Епископальной церкви, она осталась на более консервативных позициях. Она не принимает извращения, священников-геев и так далее. Они не крестят гомосексуальные и лесбийские браки. А вот Епископальная англиканская церковь, которая изначально здесь была, она всё это уже делает. Причём вот тот Собор епископальной англиканской церкви, который у нас в Вашингтоне является главным Собором США, где в своё время происходили очень важные политические события, в том числе. Даже какой-то президент там похоронен внутри этого Собора. Очень многие люди любят туда ходить, потому что там прекрасный парк, да и вообще это очень красивая церковь. Видимо, это какая-то карма близости к власти постигла этот кафедральный англиканский Собор. И он теперь исповедует это извращенство, оттуда идут все эти гадости церковные. В результате у англиканской церкви получился раскол. Консервативные англикане отделились от тех, кто проповедует равенство полов, равенство извращений, возможность для гомосексуалистов не только служить церкви, но ещё и получать церковно-христианские таинства. Вот такая печальная судьба у англиканской церкви. Её начали строить в начале XX века, когда Америка была христианской страной. Закончили её строить уже при Буше-старшем, её строили почти весь XX век. Как только её построили… Вот строили, строили и, наконец, построили!

Станислав Вольховский:

– Да.

Дмитрий Якубов:

– Как только её построили, так тут же она и закончилась, как христианская традиционная церковь и началась, как церковь, так называемая, либеральная. На деле же это означает, что они поощряют сексуальные извращения, они поощряют священников-женщин, что немыслимо с точки зрения традиционного христианства.

Станислав Вольховский:

– То есть, всё наоборот.

Дмитрий Якубов:

– Всё христианство наоборот. Да. Может быть, у них ещё хоть как-то что-то сохраняются какие-то традиции. Но, если посмотреть на какие-то совсем либеральные течения христианские, то не совсем понятно, почему они вообще называют себя христианскими? Что от них осталось христианского?

Станислав Вольховский:

– Скоро так пойдет, как последний такой фиговый листочек и уже там будет что-то другое. Кстати, что? Вернёмся к Герберту Уэллсу. Мы говорили о нём не только, как о великом фантасте, но и об одном из основоположников идеологии глобализма, которая сегодня вполне себе жива.

Дмитрий Якубов:

– Да, который принадлежал к социалистам. Который был приглашён в Советский Союз. У которого был роман с любовницей Горького. И так далее, так далее и так далее.

Станислав Вольховский:

– Верно. И который был очень тесно вписан в различные британские элитные тайные общества. Уэллс считал, что, в конце концов, народы должны плюнуть на свои национальные суверенитеты и сформировать некое единое государство. Важную роль в стирании национальных различий отдельных народов должна сыграть единая мировая религия. Дальше цитата, я цитирую статью из газеты «Завтра» как раз об этой книге Уэллса «Открытый заговор». Цитата такая: «Чем более прекрасными и привлекательными представляются нам ложная верность, ложные идеи чести, ложные отношения, установленные религиями, тем больше должны мы стремиться к освобождению от них нашего сознания и сознания тех, кто окружает нас, и к безвозвратному отказу от них». И дальше продолжается статья: «На роль Мировой Религии не годятся ни христианство, ни другие мировые религии, насаждавшие, по мнению Уэллса, лишь «предрассудки» и «ложные ценности». Кстати, к христианству Уэллс не демонстрировал симпатии и всячески одобрял политику агрессивного атеизма, проводившегося в советской России».

Дмитрий Якубов:

– Вот это очень интересная тема – атеизм в советской РФ и как он связан с неоконами. От неоконов никуда не уйти. Но об этом мы продолжим разговор в следующем сегменте передачи, оставайтесь с нами. Будет много интересного.

Дмитрий Якубов:

– Дорогие друзья, мы продолжаем «Чикагский Вестник» с Дмитрием Якубовым и политологом Станиславом Вольховским. У нас сегодня очень важная тема – неоконы и христианство, неоконы и религия. В прошлом сегменте передачи мы немного поговорили о том, каким образом Америка изменялась последние 100 лет и последние 30 лет с момента распада СССР. После распада СССР, как мы установили, были задействованы какие-то фундаментальные или внутренние механизмы в США, которые произвели очень серьёзные и глубокие изменения в американском обществе, лишив его той религиозности, которая была раньше. Почти 90 процентов христиан сейчас превратились в жалкие 65 процентов. Конечно, это всё ещё большинство, но уже налицо, что христиане теряют своё влияние на американское общество. И чем дольше мы живём, тем быстрее и серьёзнее всё это происходит.

Закончили мы прошлый сегмент передачи на упоминании о том, что Герберт Уэллс очень любил в Советской России, прежде всего, советский атеизм. Что такое советский атеизм? Откуда он взялся? Кстати сказать, к вопросу об атеизме. Я вспоминаю наш с тобой разговор о Рерихе в одной из наших предыдущих передач. Я вспомнил, что там же было еще такое «Письмо махатм».

Станислав Вольховский:

– Да.

Дмитрий Якубов:

– Чем занимаются духовные вожди Востока? Они, естественно, поддерживают советскую власть, что же ещё им делать, правда? «Какие молодцы», – говорят махатмы. – Вы раздавили вот эту лживую гадину». Имея в виду Русскую православную церковь. Разумеется, махатмы, живущие в Лондоне, приветствуют советский атеизм и борьбу с христианством.

Станислав Вольховский:

– Всё, что живет в Лондоне, приветствует это, как бы это ни называлось.

Дмитрий Якубов:

– Интересно сказать, что каким-то образом советские мусульмане оказались немного более удачливее православных, да и вообще христиан, живших в Советской России. Ты знаешь, в ранний советский период была такая историческая Школа, в которой утверждалось, что Христа, как личности, не было вообще. Помнишь знаменитую фразу Булгакова из «Мастера и Маргариты»? «Что же это у вас, чего ни хватишься, ничего нет!» – говорит Воланд, обращаясь к поэту и редактору. А перед этим редактор говорит молодому начинающему поэту, что «вы Христа, с одной стороны, правильно изобразили, плохим человеком, но суть-то в том, что никакого Христа и не было». Дальше Воланд и говорит свою знаменитую фразу: «Что же это у вас, чего ни хватишься, ничего нет!» Так вот, эта историческая Школа просуществовала довольно долго, приблизительно до середины 50-ых годов. И прекратила своё существование постепенно, именно в конце 50-ых, потому что были открыты эти знаменитые кумранские рукописи. Поэтому там уже стало спорить было очень сложно, что Иисус не был исторической личностью.

Станислав Вольховский:

– Я думаю, что при Сталине, особенно при позднем Сталине, после окончания Великой Отечественной войны такие вещи тоже оставляли след.

Дмитрий Якубов:

– Уже не проходили, да. Государство уже поняло ценность православной церкви. Особенно это сказалось во время Второй мировой войны, Отечественной войны. И да, при позднем Сталине…

Станислав Вольховский:

– Хотя при Хрущёве опять возобновился этот поход против религии. Он возник из ниоткуда. Если в советское время в 30-ые годы, действительно, были противники советской власти, которые опирались на православную церковь, в частности, то победившая советская власть, чего им опасаться церквей, религии и так далее. Но Хрущёв повел эту войну совершенно рьяно.

Дмитрий Якубов:

– Я слышал, что Хрущёв уничтожил больше церквей, чем за всё время Ленина-Сталина.

Станислав Вольховский:

– В это я могу поверить.

Дмитрий Якубов:

– Невероятное число церквей было уничтожено при Хрущёве, но он сказал, что через 20 лет мы будем жить при коммунизме. А какая церковь при коммунизме? Непорядок. Он был такой настоящий хороший троцкист.

Станислав Вольховский:

– Конечно, он был такой настоящий троцкист. Даже в этом. Что интересно, приводилась такая глупая байка. Дескать, Гагарин в космос летал и бога там не видал. На что один из священников дал очень умный ответ. Он сказал, что, если вы будете в Кремле и не увидите там Хрущёва в это время, то это не значит, что Хрущёва не существует.

Дмитрий Якубов:

– А я слышал другой ответ: «Бог Гагарина видел и на полёт благословил».

Станислав Вольховский:

– Да, тоже хороший ответ.

Дмитрий Якубов:

– Да, тоже хороший ответ. Возвращаясь к мусульманам, я не договорил. Когда советские не в меру рьяные историки, особенно в ранний советский период, попытались доказать, попытались основать свою Школу по отношению к исламу, что и Магомета тоже не было, как исторической личности, его не существовало и он тоже миф, они дали очень серьезное сражение, этой школы вообще не возникло. Все это остановилось на таком проектном уровне. А вот Школа, которая утверждала, что Иисуса не было, как исторической личности, что это всего лишь миф, который частично заимствован из зороастризма, частично из каких-то римских религий, эта Школа существовала.

Станислав Вольховский:

– Почему я думаю, что ты совершенно прав, что мусульманам в этом плане повезло? Думаю, это произошло потому, что советская власть пошла на компромисс с исламом. Они не уничтожили ислам в Средней Азии и на Кавказе, они пошли с ним на компромисс. И компромисс заключался в том, что, постольку поскольку ислам не будет включаться в какие-то антисоветские течения, бороться против советской власти, то исламские традиции, именно как традиции, будут восприниматься чисто в таком этническом, этнографическом виде. Потому что победить ислам, который очень мощно укоренился в этих регионах, было практически невозможно. И с басмаческими бандами, и с местными муллами. Это было неподъемное дело. Поэтому решили, вместо того, чтобы наживать себе ещё одного смертельного врага, просто пошли на компромисс. Все эти коммунистические лидеры, особенно лидеры брежневского времени и отчасти хрущёвского, – они отчасти все были тоже мусульмане и даже тоже участвовали в определённых обрядах. Но это не афишировалось.

С христианством же такого фокуса не получилось. Это было труднее сделать, потому что христианство считалось основным врагом, как считали классики марксизма, её нельзя было списать на религию угнетённых классов или традицию. Кстати, ещё одна причина, почему ислам не подвергся такому же погрому как христианство. Потому что со временем, особенно при Хрущёве, Советский Союз отправился с миссией мира и попытками влияния уже в Третий мир, в постколониальные страны. А там тоже ислам, особенно на Арабском Востоке был очень силен. И бороться там с исламом было как бы стрёмно для советских властей. Лучше было его в какой-то мере поддержать.

Дмитрий Якубов:

– Интересно, что многие христианские священники, особенно из среды протестантов, утверждали, что марксизм – это последователь христианства. Христианство – это предтечи марксизму. Был такой пастор Геккер, который публично отказался от американского гражданства, приехал с семьей в Советский Союз. Его тут благополучно расстреляли в конце 30-ых годов. Потом существовало такое направление – христианский социализм. То есть, это был не единственный человек.

Станислав Вольховский:

– На самом деле это очень интересная линия. Думаю, если бы Сталин прожил немного дольше, не знаю, сумел бы он персонально к этому прийти. Может быть, его преемник, если бы это был не Хрущёв и его группа, а люди, которые придерживались бы сталинской ориентации в своей политике, они бы пришли бы к этому. Потому что есть очень много параллелей у христианства и…

Дмитрий Якубов:

– Особенно раннего.

Станислав Вольховский:

– Да. И у советского коммунизма. Они друг другу не противоречат. Более того, я даже считаю, что Советский Союз во многом был теократическим государством. И коммунизм…

Дмитрий Якубов:

– Консервативным.

Станислав Вольховский:

– Да. И коммунизм, как он понимался в Советском Союзе, – это как религия со своими святыми, со своим священным Писанием, со своими ритуалами, которые очень напоминали ритуалы православной церкви. В принципе, произошло немного то же самое.

Дмитрий Якубов:

– Какая-то подмена. Но система ценностей в определённом смысле осталась прежней.

Станислав Вольховский:

– Она сохранилась. Возвращаясь опять к Сталину. В 1936 году был такой случай. В камерном театре, если я правильно помню, поставили пьесу, оперу по стихотворению Демьяна Бедного «Богатыри». Высмеивалось крещение Руси, совершенно грубо и похабно в ней относились к истории именно Руси и России. Эта пьеса была запрещена публично. В статье о том, что она запрещалась, было написано о том, что крещение Руси сыграло важную положительную роль в истории России. Это было в 1936 году. Каково это было читать господам троцкистам и всем, кто боролись против религии тогда? Можно только себе представить. Но это исходило из Кремля, это было воспринято, это была такая линия. И это могло бы быть очень многообещающее направление. Могло бы быть. Насколько я понимаю, что на Кубе оно сложилось. Действительно, там христианство, католичество и коммунизм сосуществовали даже ещё при Фиделе Кастро. Но после смерти Сталина, когда вернулись не к Ленину, а к Троцкому, всё пошло прахом. Немного дела восстановил Брежнев. Но тут уже трудно было что-то исправить. Там уже была не стратегия, а чисто затыкание дыр.

Дмитрий Якубов:

– Интересно, а почему же неоконы там не любят христианство? Исламу как-то больше повезло на территории США. Исламу здесь, несмотря на очень многие антиарабские и антимусульманские фильмы, тем не менее, мусульмане себя чувствуют более комфортно, чем мусульмане. Здесь нет антиисламской пропаганды. Вот антихристианская пропаганда есть и очень сильная. Чем же христиане насолили неоконам?

Станислав Вольховский:

– С исламом происходит очень интересная вещь. С одной стороны, почему-то предпочитают злить мусульман вот этими глупыми карикатурами, которые вообще не служат никакой цели. Просто как бы посмеяться над исламской религией. Если мы ведем идеологическую войну против ислама, то её надо вести совсем по-другому. Во всяком случае в открытую сказать, что это происходит. Если мы не ведём открытую идеологическую войну, то зачем вообще это делать? То есть, их провоцируют, а потом, после этих провокаций, им дают как бы все больше и больше продвинуться. Они атакуют. А Европа и Америка отступают. Они говорят, что, ну, как же, мы же не должны заниматься исламофобией. Христианофобией они действительно занимаются. Христианство занимается гораздо большим атакам в западном мире, чем ислам. Мы это видим это, потому что христианство – это часть культуры. Именно культуру атакуют.

Дмитрий Якубов:

– Зачем, зачем же атакуют именно христианскую культуру?

Станислав Вольховский:

– Потому что нужно избавить людей от традиций, как нам говорил здесь Уэллс. Потому что нужно строить глобальное общество глобальных кочевников, не привязанных н к чему. Религия, в частности христианская, – это именно то, что дает принципы, которые совершенно несовместимы с принципами глобализма, с принципами трансгуманизма и с принципами, что у человека нет истории, нет культуры, нет Родины и вообще ничего нет, кроме каких-то новых гаджетов.

Дмитрий Якубов:

– Или желания выплатить кредит.

Станислав Вольховский:

– Да. Или, конечно, борьбы за какое-нибудь очередное угнетенное меньшинство. Кого сегодня назначили угнетённым? Конечно, христианство никак не вписывается, особенно православное христианство. Оно не сломалось, в отличие от протестантов, которые очень быстро предпочли следовать общественному мнению, чем следовать догматам собственной религии. Какая разница, что сказал бог, если последний опрос общественного мнения говорит, что нам надо однополые браки поддерживать? Подкорректируем бога.

Дмитрий Якубов:

– Удивительно, как православная церковь, существовавшая в Советском Союзе, которую якобы гнала. А её, действительно, гнали и разрушали церкви, она-то и сохранила свои традиции в большей степени, чем католики.

Станислав Вольховский:

– Да.

Дмитрий Якубов:

– В большей степени, чем католики, протестанты, англикане и так далее. Вот такой парадокс.

Станислав Вольховский:

– А он здесь жили очень хорошо. Но это часто происходит. Когда у человека тяжелая жизнь, он вынужден бороться, то это выковывает характер. И выковывает у человека лучшие качества. Если у человека всё идёт хорошо, как по маслу, его все хвалят, холят и лелеют, то, в конце концов, он может разложиться и из человека получается совсем не человек, а достаточная себе скотина.

Дмитрий Якубов:

– Как заметил один из историков церкви, наибольшее число отпавших от церкви случается в период после наибольшего материального благоденствия церкви. Период благоденствия, туда приходит масса людей. Особенно, когда в Риме за крещение ещё и деньги давали, чтобы человек крестился. Даже тогда был такой грех, как двоекрестие, или троекрестие, так он переводился на русский язык. Человек ходил из города в город и так зарабатывал тем, что принимал крещение. Получал за это деньги, его крестили, вот тебе деньги. В следующем городе пошёл и крестился.

Станислав Вольховский:

– Поэтому это было и запрещено. Считается, что нельзя креститься второй раз. Или ещё один раз.

Дмитрий Якубов:

– Интересно, что другой император говорил, что у него другие идеи. И все бегом из церкви. Что-то происходит, мне кажется, и сейчас. Было благоденствие, христианство поощрялось, это означало карьеру. WASP, знаменитые белые американские протестанты, да. Вдруг всё это закрывается, христианство не популярно. Вдруг ты выглядишь не крутым борцом с коммунизмом, борцом за американскую мечту, а ретроградом, консерватором, таким каким-то неприглядным человеком, который противостоит цивилизации, как тебе говорят. И все оттуда уходят.

Станислав Вольховский:

– Потому что мы ставим здесь в либеральном обществе, в демократии во главу угла ставим человека, его индивидуальность, его личность. Грубо говоря, его собственная шкура. Это становится мерилом всего. Мерилом того, насколько система хорошая, насколько демократия соблюдается, насколько жизнь в стране хорошая. Это как лично тебе. Если лично у тебя проблемы, то как правильный либерал ты начинаешь вонять и кричать, требовать от всех, чтобы они сейчас решили лично твою проблему, даже если от решения проблемы в твою пользу плохо становится всем. Но, как настоящий либерал, ты беспокоишься о том, чтобы у тебя всё было хорошо, ты обожествляешь сам себя. Люди, которые обожествляют сами себя, не находят места для бога, либо для какой-то идеи, которая выше их. И это приводит, в конце концов, к краху государства. Потому что в государстве не остается людей, которые верят, что есть какая-то идея выше, чем их собственный карман, чем их личное маленькое благополучие, то это значит, что ничто больше этих людей в государстве не удержит. Они продадутся любому, пойдут в услужении к любому, к какому угодно злу. Потому что они посчитают, что это выгодно им лично. Никакой большой идеи там нет. Это очень хорошо для идеологов этого глобального мира, одним из которых был первый директор Всемирной организации здравоохранения, сделавший нам такую красивую пандемию, господин Брок Чисхольм. Он ещё в 1945 году в своей речи сказал, назвал мораль, концепцию права и не права. «The concept of right or wrong the poison long ago described».

И сказал, что нужно истребить концепцию правильного и неправильного, то есть концепцию морали, прежде всего, среди детей. Это было сказано на официальной лекции в 1945 году, которую открыл будущий судья Верховного суда США Эйб Фортас, замминистра внутренних дел.

Дмитрий Якубов:

– По большому счёту христианство – это враг номер один. Но, если оно падёт, а к этому всё идёт, определенным образом всё отступает и отступает.

Станислав Вольховский:

– Да.

Дмитрий Якубов:

– Ислам будет следующим, потом иудаизм, потом буддизм и остальные религии маленькие и большие.

Станислав Вольховский:

– Думаю, тут происходит вот что. Христианство является первым врагом. Сломали протестантизм, потому что там нечего было ломать, он итак не был очень крепким. Он очень ориентировался на успех и процветание человека именно в этом мире. Там не очень про рай и ад. Там говорится о том, что бог дает тем, кого он считает лучшими в этом мире. Богатые – это самые лучшие. Это немного отступает от традиционного христианства, мягко говоря. Католическая церковь прогнулась второй. Там был знаменитый Второй ватиканский собор в 62-63 году. Там был определенный период, когда правил очень либеральный Римский Папа, который положил начало тому, что католическая церковь тоже стала тоже больше соответствовать общественному мнению. И концепция глобальней идеологов глобализма, чем концепция религии. Не прогнулась пока её церковь православная. Она не прогнулась даже во времена гонений на неё в своё время, и в советское время, и ранее. Если где-нибудь в Европе князья и бароны могли своих людей из протестантства в католичество свободно перевести, и они считали, что кто хозяин, того и вера. То на территории, например, нынешней Украины, тогда Малороссии, люди просто принимали смерть, но отказывались входить в унию с Римом, отказывались становиться католиками. И предпочитали, что сегодня украинским националистам неудобно слышать, быть вместе с Россией, именно по вере. Потому что единоверцы были в России.

Дмитрий Якубов:

– Что ж, всё течёт, всё изменяется. Мы, к сожалению, живём в такой период, когда ломаются устои, ломается то, что люди строили веками. Но это преподносится, как нечто само собой разумеющееся, как нечто прогрессивное и правильное. Поживем-увидим, поживём-увидим, что правильное, а что нет. Будем надеяться на лучшее. Свами был Дмитрий Якубов и политолог Станислав Вольховский. Станислав, огромное спасибо.

Станислав Вольховский:

– Всего хорошего. Надеюсь, всё-таки будут у нас хорошие новости для вас. Пока не очень с ними.

Дмитрий Якубов:

– Станислав, счастливо и до новых встреч!

Станислав Вольховский:

– Всего хорошего и до новых встреч!