Американские независимые. Джим Джармуш

В понедельник, 9 октября, в 18-00 в общественно-культурном центре Рыбинска состоится очередное заседание киноклуба «Современник». Тема: «Американские независимые. Джим Джармуш».

Независимым кино в США издавна именуют то, что снимается вне системы основных кинокомпаний, как правило, с невысоким бюджетом, и распространяется независимыми прокатчиками. На заре минувшего века речь шла о продукции киностудий, построенных в калифорнийском посёлке Голливуд для того, чтоб уйти из-под контроля Edison Trust («Трест Эдисона»), действовавшего в Нью-Йорке. А после того, как эти студии сами стали гигантами кинобизнеса, на рубеже 60-х появилось противостоящее им «другое кино», в основном уже в Нью-Йорке.

С тех пор независимое кино ассоциируется в общественном сознании с авторским, андеграундным, элитарным. В его рамках начинали нынешние ветераны Фрэнсис Форд Коппола и Вуди Аллен, пробовали снимать Денис Хоппер и Питер Фонда, известные прежде как актёры. Самые же последовательные творцы американской «новой волны» – это Джон Кассаветес и его продолжатель Джим Джармуш.

64-летний Джармуш сегодня тоже мэтр, снявший дюжину фильмов, от ранних «Отпуск без конца» (1980) и «Более странно, чем в раю» (1984) вплоть до недавних «Выживут только любовники» (2013) и «Патерсон» (2016). При этом он продолжает вызывать споры.

Его новый фильм «Патерсон» – одновременно издевка над теми «толстокожими» зрителями, которые нуждаются в классических сюжетных схемах с завязкой, катарсисом и четко проговариваемым финальным выводом, и филигранное подмигивание «своим», мол, мы-то с вами понимаем, нас-то объединяют нити куда более эфемерные. Такие фокусы, впрочем, Джармуш проворачивает давно: его «Выживут только любовники» лишь 13-летним девочкам покажутся «вампирской сагой», а «Мертвец» лишь для самых недалеких представляется исключительно вестерном. Но в «Патерсоне» режиссер напрямую обращается к совсем узкому кругу лиц, к тем, кто действительно понимает, чувствует и ценит поэзию.

Водитель автобуса по имени Патерсон ведет неспешную жизнь в компании жены Лауры и ее любимой собаки. Шесть дней в неделю он встает рано утром, отправляется на работу, весь день сидит за баранкой, слушая разговоры пассажиров, затем пропускает кружку пива в местном баре и отправляется домой, где ветреная супруга то рисует, то разучивает песни, то экспериментирует на кухне с кексами. Другой бы сошел с ума, погрузившись в рутину, но Патерсона его ритм жизни настраивает на поэтический лад, всюду он видит рифмы и смыслы. Намеренно отказавшись от современных технических помощников, Патерсон не печатает свои стихи на компьютере и не наговаривает на диктофон в своем мобильном – каждая поэтическая строчка заносится им в небольшой бумажный блокнот, тщательно охраняемый от посторонних. Но однажды поэт оставляет свое главное сокровище на столе в гостиной и уходит с женой в кино…